В нашей стране Новый год – один из самых любимых праздников. Однако мало кто знает, что он далеко не всегда отмечался в ночь с 31 декабря на 1 января. С 988 года, когда киевский князь Владимир Красно Солнышко ввел на Руси христианство, смена лет, согласно церковному календарю, происходила с 1 марта, реже со дня Святой Пасхи. Это летоисчисление просуществовало вплоть до конца XV века, пока в 1492 году царь Иван III постановлением Московского собора не повелел считать за начало года, причем как церковного, так и светского, 1 сентября. Для того чтобы укоренить в народе уважение к «сентябрьскому новолетию», Иван III позволил каждому, будь то нищий крестьянин или знатный дворянин, войти в этот день в Кремль и искать милости лично у государя. Но введение нового календаря не заставило народ отказаться от привычного церковного летоисчисления, и на протяжении двух столетий в стране существовали оба календаря, что вносило значительную путаницу в даты.

Конец этому «безобразию» положил не кто иной как Петр Первый, который 20 декабря 1699 года своим императорским указом повелел отмечать смену лет с 1 января 1700 года от Рождества Христова. Указ гласил: «Поелику в России считают Новый год по–разному, с сего числа перестать дурить головы людям и считать Новый год повсеместно с первого января». Кстати, именно Петр Великий навел путаницу в смене эпох в России – откинув один год, он предписал считать 1700–ый год началом нового столетия: «Ныне от Рождества Христова доходит тысяча шестисот девяносто девятый год, а с будущего января с 1–го числа настанет новый 1700 год купно и новый столетний век». Дело в том, что во всем мире новое столетие отсчитывалось с 1701 года, а Петр I ошибся на целых 12 месяцев. И с тех пор повелось у нас на Руси отмечать смену эпох на год раньше.

Помимо всего прочего, Петр Великий, стремившийся к введению в России европейского образа жизни, приказал и Новый год праздновать по европейскому образцу: «А в знак доброго начинания и веселия поздравить друг друга с Новым годом, желая в делах благополучия и в семье благоденствия. В честь Нового года учинять украшения из елей, детей забавлять, на санках катать с гор. А взрослым людям пьянства и мордобоя не учинять – на то других дней хватает». Традицию наряжать новогоднюю елку царь Петр «подсмотрел» у немцев, для которых это вечнозеленое хвойное дерево испокон веков являлось символом вечной молодости, бессмертия, долголетия и верности. Этот обычай показался Петру I очень красивым, поэтому в своем указе «О праздновании Нового года» он предписал «... По большим и проезжим улицам знатным людям и у домов нарочитых духовного и мирского чина перед воротами учинить некоторые украшения от древ и ветвей сосновых и можжевеловых... а людям скудным каждому хотя по деревцу или ветке на вороты или над храминою своею поставь...». Правда, речь в указе шла не конкретно о ели, а о хвойных деревьях в целом, но с тех пор наряженная елка стала в России символом Нового года. Сначала хвойные деревца украшали конфетами, орехами, фруктами и овощами. Игрушки, фонарики и прочие декоративные вещички на елке появились значительно позднее – впервые она засверкала огнями лишь в 1852 году в здании Екатерининского, ныне Московского, вокзала в Петербурге.

До самой своей кончины Петр I зорко следил за тем, чтобы торжества по случаю наступления Нового года в России проходили не хуже, чем в заморских государствах. В канун праздника император поздравлял всех окружающих, собственноручно одаривал щедрыми подарками наиболее знатных вельмож, преподносил дорогие сувениры своим фаворитам и принимал участие в придворных гуляниях и забавах. Именно из уст Петра Великого пошло наше новогоднее «С Новым годом! С новым счастьем!». Царь «закатывал» во дворце невиданные маскарады, приказывал палить из пушек, устраивать грандиозные разноцветные фейерверки, и с его подачи празднование стало носить светский характер, а не религиозный, как было ранее.